Виночерпий, подай огневое вино!
Пусть меня в опьяненье повергнет оно!
В опьянении песни, — всех песней чудесней!

Созову я гуляк, всех обрадую песней.

Для чего же в борьбе изнуряться напрасной?
Ложь сама погибает от правды прекрасной.

Ты к корыстным делам проявляй безучастье.
Нет победы в деньгах, не в имуществе — счастье.

Ведь не каждый возвысится. Помнить мы будем
Только тех, кто для блага является к людям.

Грозный лев потому стал подобьем царей,

Что добычей своей наделяет зверей.

Благородный повсюду находит помогу.
Не уходит никто за ничтожным в дорогу.

Все державы земли сделав царством одним,
Примешь в руки весь мир, вечным счастьем храним.
Вот тогда-то припомни былые уроки.

Жадность брось — от нее все иные пороки.

И удача, сверкая, умножит свой свет,

Если примет от мудрости должный совет.

Единицу к себе тянет сотня всегда,

К одному не потянется сто никогда.

В юных днях, когда ведал я пламенный жар,
Похвалялся я тем, что устал я и стар.
Засмеюсь ли теперь, если в сердце — печали,

Притворюсь ли юнцом, если веки устали?

Ведь блистает гнилушка, как светоч светла,

Лишь затем, что в саду беспросветная мгла.

Ведь блистает светляк и летает кичливо
Лишь затем, что во тьме быть блестящим не диво.
Если я уставал, если был я без сил,

У судьбы я спокойного крова просил.

И покой возвращал меня к жизни, — и снова

Я весельем сменял тишь спокойного крова.
А теперь, когда юности более нет

И не мне на востоке мерцает рассвет,

Преклонить бы мне голову! Бедное тело

Дело жизни оставить уже захотело.

До поры, пока звезды, ведущие сроки,
Не сотрут моих дней неприметные строки,
Я в заботе, что стала мне так не легка:

Сохранить свое имя хочу на века.

Кравчий — божий гонец, чаша — чаша забвенья,
А вино огневое — вино вдохновенья.
Знай: другого вина не пригубил я, нет!

Я всегда выполнял этот божий завет.

Коль забыл я хоть раз о велении строгом,

Будь запретно мне то, что дозволено богом!

Ты подобен цветку, что исполнен красы,
Из источника жизни ты выпил росы.
Я слыхал, что к стихам приступаешь ты снова,

О царях ты желаешь сказать свое слово.

На недоблестный путь не направь своих глаз,

На неправильный лад не настраивай саз.
Славный путь совершая, ты станешь достойным,

Перед каждым достойным предстанешь достойным.

Пусть твоя вслед былым не стремится стезя:

Ведь вторично сверлить жемчуг тот же — нельзя.

В скалах трудно родятся блестящие камни.
Взяв свой заступ, кто скажет: «Работа легка мне»?
Ко всему, что ты ищешь, что вздумал найти, —

И круты, и потайны, и тяжки пути.

Жемчуг дремлет на дне в обиталище мглистом.

Серебро при очистке становится чистым.

Крокодилу, сломившему злого слона,
Не для трудных сражений косуля дана.
Ведь онагры бегут, тигров тронуть не смея,

Не пойдет муравей на могучего змея.

И орлу, на ягнят устремившему взгляд,

Лишь пустая забава — налет на цыплят.

Виночерпий, приди! Дух поникнувший мой
Ты пурпурным вином от печали омой.
Дай в саду моем травам сияньем единым

Заблестеть с этим сладким и ярким рубином!

Уходи от того, в ком есть сходство со зверем,—
Люди — дивы, а дивам души мы не вверим.
Мчатся в страхе онагры, — их короток век:

Человечность свою позабыл человек.

От людей и олень, перепуган без меры,

Мчится в горы, на скалы, в глухие пещеры.
В темной роще, листву с легким шумом задев,

Вероломства людей опасается лев.

«Человек» или «смерть»? Ты на буквы взгляни,—
И поймешь: эти двое друг другу сродни.
Мрачен дух человека и в злобе упорен,

Как зрачок человека, он сделался черен.

Ты услады и ласки, о кравчий, смеси
В своей чаше и страстным ее поднеси!
Не промедли, просить не заставь себя дважды,

Ведь влюбленные ждут и сгорают от жажды.

Подойди ко мне, кравчий, налей мне вина,
Чтоб душа моя стала блаженно-хмельна.
Нужен горький напиток! Не жду я веселья.

Чтоб забыл я себя, дай мне горького зелья!

Говорят, что лиса на далекой Руси
Очень холит свой мех, но у ловчих спроси,—
«Из-за меха и гибнет, — ответят со смехом,—

Мы лису обдерем и уйдем с ее мехом».

Если ты — ценный клад и быть с нами не рад,—
Знай: в земле не один укрывается клад.
Что нам в том, если запертый сад перед нами,

Чем он полон — колючками или плодами?

Юность — это прекрасное! В чем же отрада,
Если нам позабыть все прекрасное надо?
Сад красив до поры, пока, свежестью пьян,

Пред веселым самшитом смеется тюльпан.

Если ж ветер ворвется холодной лавиной,

Если ворон влетит в этот сад соловьиный,
Обнажится ветвей обездоленных сеть,—

И узнает садовник, что значит скорбеть.

Соловей! Смена дней всех страшнее угроз.
Пожелтели ланиты пылающих роз.
Был красив кипарис, да согнулся он вдвое,

И садовник ушел, замечтав о покое.

Пять десятков годов миновало, и вот
Ты, который спешил, ты уж ныне не тот,
Низко лоб ты под ношей склонил невеселой.

Утомился верблюд на дороге тяжелой.

Утомилась рука, что тянулась к вину,

Ноги стынут, — едва ли я их разогну.

Не доходят до слуха красавиц упреки.
Скрылся кравчий, и пуст мой кувшин одинокий.
Ум от шуток бежит, слух — от песенных слов.

Нужно молвить: «Прости». Я в дорогу готов.

Не в чертог, — в скромный угол запрятаться мне бы!

Тянет руку ко мне ненасытное небо.
Взор свой радовать бабочкой люди непрочь,

Если светит свеча, озарившая ночь;

Но лишь только свечу уберешь ты из дома,

Страсть ночных мотыльков к ней не будет влекома.

Я без устали в кости играю в помогу
Утомленному телу. Ведь скоро в дорогу.
Я умчусь через мост на гилянском коне,

И вернуться в Гилян не захочется мне.

Много смертных помчалось по той же дороге!

Кто припомнит сидевших на этом пороге?
Путник, милый мне! Вспомни об этих словах.

Если ты посетить пожелаешь мой прах,

Всю непрочность гробниц ты увидишь, прохожий,

Рассыпается насыпь их тленных подножий.

Ветер прах мой развеет, по свету гоня,
И никто уж на свете не вспомнит меня.
Но, ладонь положив на могильный мой камень,

Ты души моей вспомни сияющий пламень.

Если слезы прольешь ты на прах мой, — в ответ

На тебя я пролью свой немеркнущий свет.
Ты пошлешь мне привет — я приветом отвечу.

Ты придешь — и с высот опущусь я навстречу.

И о чем ни была бы молитва твоя,—

Небо примет ее. Это ведаю я

.
Ты живешь. Связи с жизнью и я не нарушу.
Ты мой прах посетишь — посещу твою душу.
Не считай, что я сир, что безлюдьем томим.

Я ведь вижу тебя, хоть тобою незрим.

За беседою помни ушедших навеки.

Не забудь о друзьях, чьи не вскинутся веки.

Если будешь ты здесь, чашу в руки возьми

И приди к тому месту, где спит Низами.

Есть блаженные дни: чуть развеется мгла,
В твои мысли проникнут благие дела,—
И все то, что создашь, что упрочишь с отрадой,

В долгой жизни твоей тебе станет наградой.

Из тумана предчувствий поднявши чело,

Зришь по звездам: грядущее будет светло.
И во мраке заблещет нам радостный случай:

Светлый дождь посылается сумрачной тучей.

Двери помощи, друг, пред собой не закрой,

И тоска и печаль нам полезны порой.

Наши тяжкие вздохи — источник надежды:

Внемлет им сам господь, к нам склоняющий вежды.

Ты не хмурь свои брови в предчувствии бед,—

Посмотрись лучше в зеркало славных побед.

Не одна надо мной проплывала година,
Много разных листов я собрал воедино.
Камни мудрости чтя выше тленных услад,

Я хранилище создал, — в нем светится клад.

Счастлив тот, кому зимнею ночью дано

Пред собою поставить и снедь и вино,
Кто сидит рядом с милой, чьи груди гранаты,

Без которых весь сад горше горькой утраты.

Кто гранатами милой смущен, восхищен

Иль из чаши гранатной пьет сладостный сон

Дай мне, кравчий, вина, что во мраке ночей
Укрепляет наш дух, словно чистый ручей.
Я сгораю, ведь скорби во мне преизбыток.

Научился я пить твой отрадный напиток.

Отрывки из поэмы Низами Гянджеви "Искандер - Наме"

Низами Гянджеви, Nizami Gəncəvi,Низами Гянджеви, Nizami Gəncəvi, стихи из поэмы "Искандер - Наме"

Искандер - Наме